Всемирный день борьбы с раком 4 февраля онкологи встречают в статусе элиты российской медицины — на онкопомощь в стране выделяются, пожалуй, самые большие деньги. Однако по-прежнему в этой важнейшей сфере остаются проблемы. Основная — дефицит кадров в первичном звене, причем не только онкологов, но и просто узких специалистов, что сильно затрудняет выявление рака на ранних стадиях. Подробности — в материале «Известий».
Есть ли дефицит врачей-онкологов
Сопредседатель Всероссийского союза пациентов Ян Власов подчеркивает, что онкологическая помощь в России поставлена на очень высокий уровень и находится «в привилегированном положении»: на терапию таких пациентов выделяется ежегодно около 100 млрд рублей, внимание к людям с онкологией есть и со стороны государства, и со стороны врачебного и пациентского сообществ.
— Но проблема дефицита кадров в онкологической помощи сохраняется. В большей степени в первичном звене и в меньшей — в стационарах, которые в целом укомплектованы, — указал эксперт.
О проблеме нехватки кадров в онкологии говорил и министр здравоохранения Михаил Мурашко, который летом докладывал президенту Владимиру Путину, что России не хватает 1,3 тыс. онкологов. При этом он отмечал положительную динамику: за последние годы произошло снижение дефицита на 30%.
В основном проблема касается небольших городов, городов-спутников, сельской местности, говорит Ян Власов. Он объясняет это неточностью расчетов потребности узких специалистов на численность населения, а также зарплатами и социальным пакетом. Хотя и подчеркивает, что вторая причина влияет на проблему куда меньше: все-таки стимулирование специалистов в регионах сейчас находится на высоком уровне.
Главный врач республиканского клинического онкологического диспансера Республики Башкортостан, наставник школы Павленко Адель Измайлов рассказывает: если в онкодиспансере в Уфе проблем с кадрами нет, то в районных центрах нехватка составляет около 50%.
— Мы надеемся, что удастся решить эту проблему благодаря выпуску новых онкологов. Но молодого врача, который несколько лет учился в Уфе, довольно сложно замотивировать на работу в районном центре, — сказал он «Известиям». — Есть разные программы, но даже они не всегда могут привлечь молодого человека. Выпускников клинической ординатуры мы стараемся мотивировать поработать в районе в течение 3–5 лет тем, что если молодой специалист правильно выстраивает работу онкослужбы, мы в дальнейшем пригласим его на работу в онкологический диспансер. Прошедшие закалку получают бесценный опыт.
Директор Института кластерной онкологии имени профессора Л.Л. Левшина Сеченовского университета академик РАН Игорь Решетов отмечает, что поставленная нацпроектом «Здоровье» задача по развитию центров амбулаторной онкологической помощи (ЦАОП) обозначила существенную кадровую емкость отрасли, которую надо заполнять.
Замдиректора по образовательной деятельности НМИЦ онкологии им. Н.Н. Блохина Минздрава России, член правления Российского общества клинической онкологии (RUSSCO) Александр Петровский отметил, что непростая ситуация может быть также в некоторых регионах с низким уровнем экономического развития, где наблюдается отток населения.
Еще одну проблему озвучивает член СПЧ, президент всероссийской ассоциации онкологических пациентов «Здравствуй!» Ирина Боровова: под мобилизацию осенью попали и врачебные кадры.
— Нами было направлено обращение в Минобороны и Минздрав, чтобы все-таки специалисты из нашей отрасли не призывались, так как мы обеспечиваем онкологическую систему и люди не должны гибнуть здесь при лечении онкологических заболеваний просто из-за того, что не хватает кадров, — сказала она «Известиям».
Жемчужные кадры
Самой дефицитной специальностью в онкологии Ян Власов называет детских онкологов. Ирина Боровова считает более сложной ситуацию в редких направлениях: не хватает узких врачей, например физиков, которые рассчитывают точную дозировку лучевой терапии.
— Это патоморфологическая служба, без которой вообще не может быть поставлен онкологический диагноз, — говорит она. — Очень мало в стране генетиков — это абсолютно штучные, жемчужные кадры. Безусловно, не хватает хирургов высокого профиля, пластических хирургов — не просто специалистов, которые только окончили университет, а которые имеют многолетнюю практику, высокую квалификацию, определенный уровень умений.
На вопрос «Известий» о том, какова сейчас нехватка врачей-онкологов в России, Минздрав не ответил, однако указал, что ежегодно увеличиваются контрольные цифры приема по специальностям ординатуры.
— Так, за последние пять лет с 2017 по 2022 годы контрольные цифры увеличились по специальности «Онкология» (в 4,8 раза), «Детская онкология» (в 3,8 раза), «Гематология» (в 6,7 раза), «Радиология» (в 5,2 раза), «Радиотерапия», — сообщили «Известиям» в Минздраве. — Также за период с 2020 по 2022 годы значительно выросло число специалистов, завершивших обучение по этим программам ординатуры в образовательных и научных организациях.
Главный врач Алтайского краевого онкологического диспансера доктор медицинских наук Игорь Вихлянов замечает, что онкологическая помощь напрямую зависит от точного и своевременного диагностического обследования и поэтому уместно говорить о нехватке в регионах таких специалистов, как врачи-эндоскописты, врачи-рентгенологи. Из-за этого растут объемы диагностических исследований в специализированных лечебных учреждениях и, соответственно, создается большая очередность.
Еще одна проблема, на которую указывает Александр Петровский из RUSSCO, состоит в том, что в течение многих лет падал престиж врачебной профессии, был низкий уровень финансирования, что привело к оттоку специалистов.
— Сейчас ситуация меняется в лучшую сторону, но это небыстрый процесс, — сказал он. — Кроме того, очень обидно, что в случае возникновения какой-либо жалобы врач всегда оказывается в роли оправдывающегося, а иногда и обвиняемого.
Александр Петровский замечает, что онкологическая заболеваемость увеличивается, эффективных методов лечения злокачественных опухолей становится больше — и поток пациентов расширяется. А значит, и нагрузка на врачей-онкологов будет увеличиваться.
Вооружены и обучены
При этом практическая и теоретическая подготовка онкологов в России находится на самом высоком уровне, считают эксперты. Александр Петровский отмечает, что иногда на выездах в регионы видна необходимость дополнительного обучения врачей, но в последние годы ситуация заметно улучшается: внедрены и жестко контролируется исполнение клинических рекомендаций по онкологии, проводится много научных, образовательных мероприятий, утвержден новый профессиональный стандарт врача-онколога.
Игорь Вихлянов также отмечает высокую оснащенность онкологических служб в России, хотя еще несколько лет назад во многих диспансерах в регионах положение дел было не лучшим — высокими технологиями могли похвастаться лишь федеральные онкологические центры и клиники крупных городов. Решение этих вопросов было заложено в федеральную программу «Борьба с онкологическими заболеваниями» в 2018 году.
— Благодаря этому инновационные технологии пришли даже в малые города. Например, в межрайонном онкологическом диспансере города Рубцовска Алтайского края с населением 120 тыс. человек установлен современный ускоритель для ЗО-конформной лучевой терапии, — рассказал он. — А в этом году в наш диспансер запланирована покупка микроскопа для проведения операций при опухолях головы и шеи. Оборудования еще нет, а хирурги уже сейчас выстраиваются в очередь — кто первый будет на нем работать.
По словам собеседника, приобретение современного оборудования и внедрение новых методик и технологий привели к увеличению активности врачей по освоению новых профессиональных интегративных компетенций.
— В итоге показатель пятилетней выживаемости в Алтайском крае по итогам 2022 года составил 59,8%, одногодичная летальность сократилась на 1,5%, а общая смертность от злокачественных новообразований упала на 2,5%, — сказал Вихлянов. — Это лучше всего свидетельствует о том, что и в регионах страны есть квалифицированные специалисты-онкологи, а в их руках имеются все необходимые средства для борьбы с заболеваниями.
Заведующий отделением колопроктологии Московской городской онкологической больницы № 62, президент школы Павленко Илья Черниковский отмечает, что в Москве в последние два года специалисты городской онкологической службы создают специальные тесты, научные обучающие программы и станции. Чтобы устроиться врачом в эту сферу, нужно сдать специальный тест в кадровом центре департамента здравоохранения.
— При этом у молодых врачей есть широкий доступ ко всем видам обучающих программ. Если человек энтузиаст, то у него точно появятся возможности для развития, — говорит он.
Проблемой остается тот факт, что не создано новых программ обучения для подготовки узких специалистов.
— Онкология — наука, которая развивается очень быстро, каждый год приносит что-то новое в лечении, поэтому и система обучения здесь должна быть очень динамичная, — говорит Черниковский. — А люди, которые обучают молодых врачей, должны быть действующими онкологами, участвовать в международной научной жизни. Вот это нужно делать на системном уровне.
На проблемы быстрой подготовки необходимого количества специалистов, многоуровневого прохождения документов по профессиональным и образовательным стандартам указывает и Игорь Решетов из Сеченовского университета.
В вузовской подготовке, продолжает Илья Черниковский, нет хирургов-онкологов, при обучении которых обязателен мультидисциплинарный подход.
— Из острой потребности в хирургах-онкологах, которые бы владели современными методиками, и родилась, например, школа Павленко, это очень конкретная задача, — говорит Черниковский.
Ирина Боровова считает, что необходимо также проработать вопросы развития ординатуры. Сейчас выпускники могут воспользоваться ей однократно, однако этого недостаточно.
— Приехавший в регион специалист должен быть многофункциональным: он и онколог, и химиотерапевт, и человек, который разбирается в верификации, реабилитации и так далее, — говорит Боровова. — Безусловно, в одной ординатуре этому невозможно научиться.
Адель Измайлов отмечает, что за рубежом будущий врач учится шесть лет по основной программе и потом около пяти лет резидентуры. В России же после шести лет обучения врач имеет два года ординатуры. Однако сейчас, уточняет он, медицинское сообщество обсуждает, как усовершенствовать подход к постдипломному образованию.
Источник: Известия
14.02.2023
14.02.2023 Томск. Час науки. Новости
